Я раздвину облака руками

Рудольф вспомнил вдруг о Валерии.
— Вот дрянь! Бросить товарищей из-за сомнительной авантюры!
— Пусть его,— примирительно сказал Василий.— Вдруг это ему полезнее, он по натуре бродяга... Вернемся в город, муссон нас здесь выветрит.

— Я думал о бегстве Валерии всю ночь, — упрямо сказал Рудольф. — Никакой великой идеи здесь нет. Договор с заштатным заурядным чертом. Валерии — достойный питомец приюта, ведь он воспитывался, говоря для справки, в детдоме. Теперь он получит, едва не задаром, удивительные, вероятно, иконы. Но должен за это помочь провинциальному пошляку, вдруг вообразившему себя литератором. Короче, должен помочь пробраться в этот журнал... Ведь Фауст дружен с молодым сыном редактора и действительно бывает у них на даче.

— Однако, взгляни: твои догадки, или упрощение, выглядят не пошло ли? А что если Валериу попросту не хотел ругаться с тобой и ушел, чтобы жить спокойно? Или обиделся за давешние споры. Мол, товарищ Ермилов, после доругаемся, когда и вы, Рудольф Опенок, достигнете моего спокойствия, и мы поговорим, не оскорбляя друг друга, и только о существе предмета.