Я раздвину облака руками

С другой стороны, успокоил себя Филев, без дорожных тех впечатлений, возможно, не было бы его «Капитанской дочки»: и степные дороги, и дух обширного края, еще хранившего память пугачевского восстания, — все это надо было сначала перечувствовать, пережить. А вот он, Филев, что мог бы он написать о дороге?

Бестолковая толкотня в аэропорту, беспокойное ожидание, когда же объявят твой рейс, который еще и еще раз откладывается по непонятным техническим причинам... Паровозное сопение тучного соседа,. задремавшего в считанные мгновения набора высоты: видно, летает час¬то, и погружение в спячку — условный рефлекс. Как назло, именно толстяку до¬сталось место у иллюминатора, а Филеву пришлось по-гусиному вытягивать шею, чтобы краешком глаза увидеть унылую снежную равнину в просвете мыльной пены облаков... Где-то впереди, рядом с другими, сидела единственная среди пассажиров красивая девушка; напрасно Филев. заметивший симпатичную спутницу при регистрации билетов, надеялся, что их места в самолете окажутся рядом... Что еще? Казенно-ласковый, будто из магнитофона, голос безлично-обворожительной стюардессы: «Мы подлетаем... Пристегните ремни... Экипаж прощается с вами...» Противное покалывание в ушах при посадке. Короткое, на миг, состояние