На улице было сумеречно, фонари еще не горели; мороз, к вечеру, достиг такой силы, что дома, казалось, съежились от холода в своей крупноблочной одежде. У Филева перехватило дыхание. Наблюдать живую жизнь оказалось крайне затруднительно. Требовалось — и чем дальше, тем чаще — растирать леденевшие щеки жесткой, как терка, варежкой, а это, конечно, сужало кругозор.
К тому же, увы, и прохожие встречались весьма нечасто, видно, сегодняшний мороз, и для Местных жителей не был подарком судьбы. Лет пять как Филев бросил курить, а сейчас бы самое время согреть душу крепким сигаретным дымком. Самое время... Он вдруг затосковал о сигарете, против которой при личном его участий вели - в вйстйтуте крестовый поход, и подумал о том, что есть, видимо, какая-то связь между условиями жизни и так называемыми вредными привычками людей: ни табак, ни водка, как с ними ни борются, не исчезают из нашего быта уже многие века.
Хотя врёд их очевиден и, казалось бы, чего проще — каждому все объяснить. Филев хорошо знал эту свою болезнь: он мог из каждого, даже мелкого факта, как фокусник из бумажного свертка, тянуть и тянуть глобальные выводы. Но ничего с собой поделать не мог, и потому в его научных статьях на радость въедливым оппонентам иной раз бывало больше смелых выводов, чем веских фактов. Он обогнул наконец забор, с трудом достиг следующего угла, но нигде так и увидел ни ворот, ни хотя бы калитки.
0 коммент.:
Отправить комментарий